1906—1908

1906, сентябрь. Лосев переходит в четвертый класс гимназии. Его успеваемость повышается, и он быстро становится одним из первых учеников. Позже Лосев рассказывает: «в четвертом [классе] <…> я переродился. И чем дальше, тем больше. Я стал успевать и кончил гимназию в числе первых учеников с золотой медалью.

Писал здорово сочинения, легко решал задачи за всех своих товарищей. Если кто-то что не понимал, громко говорил: «Лосев, объясни». Стоя у доски, я объяснял, как заправский педагог».
* Лосев А.Ф. Когда кончал гимназию // Студенческий меридиан. 1992. №9. С. 13.

* По воспоминанию А.А. Тахо-Годи «в старости А. Ф. признавался, что ждал начала учебного года как праздника» (Тахо-Годи А.А. 2007. С. 21).

В это время Лосев выписывает детские познавательные журналы «Вокруг света», «Природа и люди», «Вестник знания». В качестве бесплатного приложения к журналу «Вокруг света» выпускались книги с произведениями писателя и астронома Камиля Фламмариона, популярными тогда в России. Они производят на юного гимназиста неизгладимое впечатление.

Лосев вспоминает: «…заинтересовался науками, причем не казенными, – меня волновали мировоззренческие вопросы. Так что, начиная с четвертого, а особенно с пятого класса, я уже философствовал.

Ну, а чем дальше, тем больше. Я выписывал тогдашние детские журналы «Вокруг света», «Природа и люди». Журналы были очень ловко составлены, как раз для малого возраста.

Там была и наука, доступная для ребенка, и беллетристика, и притом на довольно большой высоте. И вот тут-то мой первый учитель оказался Фламмарион.

Камилл Фламмарион — известный астроном, директор Парижской обсерватории. В приложении журнала «Вокруг света» опубликовали его сочинения. Он писал романы на астрономические темы, где действующими лицами были астрономы. Тут же рассуждения астрономического характера, причем настроение у него наивное, но возвышенное. Бесконечная Вселенная, вращение Земли… Все рисовал в таких тонах поэтических. И приучил меня вот к этому образу мышления возвышенному и очень широкому. Это был чистый поэтический восторг перед абсолютной Вселенной, перед Мирозданием.

Одна из книжек Фламмариона называлась «Звездное небо и его чудеса», где он расписывает небосвод как мировое чудо. Он стал моим первым учителем, я его любил, да и сейчас люблю, хотя в шестом, в седьмом классе почти перестал читать, так как интересы углубились. Мне уже хотелось не только восторгаться, не только изображать красоты Мироздания, но хотелось также и научно подходить к этим вопросам».
* Лосев А.Ф. Когда кончал гимназию // Студенческий меридиан. 1992. №9. С. 13.

В 1908 г. приложениями к журналу «Вокруг света» вышли романы Фламмариона «Урания» (кн. 1), «Стелла» (кн. 2—3), сборник очерков и рассказов «Лунный свет» (кн. 6), очерк «Многочисленность миров. Очерк жизненных условий обитателей других планет» (кн. 7—8), сборник очерков и рассказов «В небесах и на земле» (кн. 9), роман «Конец мира» (кн. 13—14), «Популярная астрономия», «Рассказы о бесконечности».

Упоминаемая Лосевым книга «Звездное небо и его чудеса» вышла в России в 1899 г.

В сочинениях Фламмариона Лосев впервые встретился с темой бесконечности, которая впоследствии стала одной из важнейших в его философских размышлениях. Интерес Лосева к проблеме бесконечности известен его одноклассникам по гимназии, и даже становится поводом для шуток.

Лосев вспоминает:

«Астрономическое небо было тем первым образом бесконечности, за которым не замедлили появиться и другие ее образы. И вообще термин «бесконечность» в течение всей моей жизни звучит как-то особенно радостно, вдохновенно и обязательно сердечно. Один из моих товарищей сказал мне однажды: «При слове «бесконечность» ты начинаешь вести себя как легавый пес, который заметил, что его хозяин снимает ружье со стены и собирается на охоту, которая ему, псу, даже более приятна, чем его хозяину, и захватывала его еще больше, чем хозяина». А другой товарищ, присутствовавший при этом разговоре, сказал: «Нет, Алексей, — это не легавый пес, а боевой конь, который тоже страстно волнуется и трепещет при звуке военной трубы». Мои приятели, конечно, баловались. Но если отбросить шутки в сторону, то совсем нешуточным было их убеждение, что бесконечность в любых ее смыслах, и в научно-математическом, и в философском смысле, была для меня подлинной реальностью, включая сюда и многие мои бытовые переживания. Бесконечность и сейчас представляется мне какой-то золотистой далью, может быть, слегка зеленоватой и слегка звенящей».
* Лосев А.Ф. Из воспоминаний // Студенческий меридиан. 1990. №5. С. 30—31.

1908. Гимназист А. Лосев пишет сочинение под заглавием «Значение М.В. Ломоносова в истории русской литературы» (опубл. в сб. «А.Ф. Лосев: ойкумена мысли». Уфа, 2005), оцененное директором гимназии – преподавателем русского языка и литературы – Ф.К. Фроловым на «отлично». В качестве одной из характерных черт творчества М. Ломоносова в данном сочинении подчеркивается то обстоятельство, что Ломоносов «не был ученым-педантом, напротив почти все его научные сочинения носят литературный характер». Кроме этого, гимназист А. Лосев обращает внимание и на весьма своеобразное соединение в одах М.В. Ломоносова, «научных размышлений, поэтической фантазии и выражения религиозного чувства». Упомянув о разработке М. Ломоносовым «теории стилей» и его о вкладе в теорию и практику отечественной поэзии, выразившемся в переходе к «тоническому стихосложению», А. Лосев подводит логический итог в своем кратком анализе вынесенной в заглавие сочинения темы: «Ломоносов, одним словом, был основателем русского литературного языка»

Завершается сочинение – с учетом того, что создаваемый текст имел своего рода «публичный характер» и должен был быть прочитан вслух перед всем классом – пафосным призывом: «Да разорвутся же оковы, удерживающие язык и просвещение от развития! Да исчезнут препятствия в наших стремлениях к благу и добру! Пусть сгинет ложь и несправедливость, пусть, наконец, они уступят место красоте и поэзии!» (А.Ф. Лосев: ойкумена мысли. Уфа, 2005. С. 17-19)